Воспоминания об А.П.ВАЙНЕРЕ (22 апреля1927 г. – 17 октября 2020 г.). Евгения Шейнман

17 октября 2020 года в Хмельницком умер Аркадий Петрович (А. П.) Вайнер. Для нас, потомков его уничтоженных в годы Второй Мировой войны земляков, это невосполнимая утрата. Он был последним свидетелем ужасной жизни и безвременной гибели наших родных, близких, земляков в аду нацистской оккупации. Он жил с ними в гетто, но, в отличие от них, не погиб. Благодаря собственной решимости – «Я НЕ ХОЧУ УМИРАТЬ» – 15-летний мальчик сумел в последний момент избежать конца. В той страшной «Акции» 17 июля 1942 года еще две молодых женщины из наших землячек выжили при расстреле – обе упали в ямы, случайно не тронутые пулями, и позже сумели выбраться из-под гор трупов живыми и пройти всю войну невредимыми. А юный А. Вайнер спасся иначе – волевым усилием: когда всех узников везли для экзекуции в колонне грузовиков с высокими наращенными бортами, он в близкий к завершению маршрута, а значит, и жизни, момент выпрыгнул на полном ходу из своего грузовика, перемахнув через борт, и сумел скрыться. За минуту до этого он, измученный неподъемным трудом и трехдневним голодом заморыш, поднял стоявшего рядом с собой здоровенного полицая и, перебросив его через высокий борт кузова, выкинул на дорогу! Иначе тот задержал бы его, не дал бы подростку спастись. Конечно, пока мальчик бежал, петляя, по открытой местности, по нему стреляли полицаи, сопровождавшие грузовики с «живым грузом». Но, он добежал до камышей, окружавших маленький водоём (он знал о нем заранее, когда выбирал момент, подходящий для прыжка), и скрылся в них из поля зрения охотников за живой дичью. Это была очень рискованная операция, но она удалась! Ночью мальчик пришел в Маневцы, к директору школы, в которой учился до войны, и тот дал ему справку, удостоверявшую, что он –украинец по имени Павло Музычук, сирота, до войны содержался в интернате. И в этой справке было его спасение – она его выручала при облавах, с ней он смог поступить на работу в с/х производство типа советского совхоза, устроенное немцами в окрестностях Староконстантинова для снабжения продуктами воюющей Германии. С ней, этой справкой, он дожил до прихода Красной Армии. Надо сказать спасибо судьбе и его генам – они наградили его нееврейской внешностью, что не раз помогало ему и в дальнейшей жизни – в послевоенной карьере. А в годы войны это обстоятельство его просто спасло. Что бы дала ему эта украинская справка без его нееврейской внешности и без замечательного владения украинским языком?

Eго жизнь не раз висела на волоске, и было у него не только описанное выше «второе рождение», но и еще одно – «третье», когда его опять вели на расстрел – на этот раз немцы, и опять ему удалось сбежать, и дальше, и дальше… одна беда следовала за другой. Несмотря на столько опасностей, несмотря на огромное горе, выпавшее на его долю, – раннее сиротство, незаживающая рана – одномоментное жестокое убийство членов его немаленькой семьи (матери, трех сестер, младшего братика), а позже – и гибель отца при невыясненных обстоятельствах, несмотря на невыносимые издевательства над ним и – на его глазах – над всеми несчастными узниками гетто и рабочего лагеря, он прожил долгую жизнь – 93 с половиной года. Я думаю, эти годы были ему отпущены для того, чтобы он, единственный спасшийся из семьи, смог продолжить свой род – вырастить детей и внуков, забросить свои гены в будущее, по завету отца, настойчиво повторявшего, что в это страшное время, когда гибель грозит со всех сторон, надо, чтобы хоть один из семьи выжил, и от него пошли бы новые ростки. И еще – А.П. не просто жил (последние годы, в особенности), он нес на своих плечах важную миссию: увековечить память наших святых мучеников, не дать ей исчезнуть бесследно, проследить, чтобы памятники, воздвигнутые над ямами, в которых лежат останки наших замученных и убитых родных, были в надлежащем виде! Он не хотел умирать – с грустью замечал признаки предстоящего скорого ухода, – потому что считал, что не все его земные дела можно считать законченными. Что делать? Он прожил столько, сколько мог, сколько ему было отпущено… Не все в наших руках. Мы не властны менять Его планы. Евреи говорят при этом: “Благословен Судья Праведный”.

Жизнь его после прихода нашей армии тоже была нелегкой. Тогда, весной 1944 года, он бросился в родное село–Маневцы, где родился и где до войны жила его большая семья – семь человек! Никого из своих не нашел – пустыня! Соседи ему показали три ямы и рассказали о леденящих кровь картинах, которые кто-то из них исхитрился наблюдать. Он в ужасе бежал оттуда. Сумел, скрыв свой истинный возраст (ему было только 17 лет), вступить в армию. Оставался в ее рядах до 1951 года. Я случайно знаю о том, как он жил в те, такие далекие годы, от моего дальнего родственника Саши Кравеца. Он с мамой Симой тоже прошел огни, и воды, и медные трубы. Они тоже были в Кульчинском гетто, где, по-видимому, и познакомились с Вайнерами. Девятилетнего Сашу однажды привезли к яме в душегубке с герметически закрытым кузовом, где всех пассажиров удушили выхлопными газами, но он чудом выжил, и мама на следующее утро вытащила его из ямы живым! Об их необыкновенной, просто фантастической судьбе я писала в свое время. Они пережили и вынесли всё, что только можно вообразить! Поселившись после войны в Киеве, добрая Сима нашла сироту А. П. и пригрела его. У него появился теплый дом, куда он мог время от времени заходить. В это же время его разыскал через Красный Крест его американский дядя, брат отца. Многие эмигранты в это послевоенное время судорожно разыскивали своих – хотели узнать, кто уцелел, как им живется в разрушенной стране – в голодное время. Дядя очень помог своим родичам в Голодомор, и теперь он тоже слал племяннику вспомоществование – на Симин адрес. Это тоже был повод для молоденького солдатика наведываться к землякам, чтобы поговорить «за жизнь», рассказать о планах. И вот что я узнала. «Когда так много позади / Всего, в особенности, горя…», надо забыть перенесенные ужасы и начать новую жизнь. Так решил наш герой. Он сменил имя, – нет, он не остался с украинским именем, c которым жил под немцами. Он вернулся к своей родовой фамилии «Вайнер», но из «урожденного» Абрама Пиневича стал Аркадием Петровичем (оставил неизменными инициалы – это была рутинная практика, принятая в еврейских семьях в эпоху послевоенного «государственного антисемитизма»). Женился на славной украинской девушке (это был счастливый и долгий брак – с 1948 по 2018 год). У них родились две прекрасных дочери.

От переписки с дядей пришлось отказаться – опасно, да и не хотел он больше иметь еврейского дядю. Даже адреса его не сохранил (со временем он пожалел об этом, и по его просьбе нам удалось году в 2015 выйти на след его американской родни – ни дяди, ни его сына уже не было в живых, прошли десятилетия,…а внук дяди отказался иметь дело с «русским самозванцем»). После демобилизации А. П. пошел учиться: закончил вечернюю школу, техникум, институт. В родные края не вернулся. Поселился с семьей далеко от них – в Бершади. Работал, пользовался уважением коллег. Успешно поднимался по служебной лестнице. Стал большим начальником. Был членом партии, активным общественником… Жил, как все. Но был ли он, как все? Когда на твоих глазах мучают, калечат, убивают беспомощных женщин и детей, особенно если это твои мама и сестры, твой маленький братик, разве можно об этом когда-нибудь забыть?? Нет, никогда – до конца дней! А разве может человек забыть чувство, нахлынувшее на него, когда он узнаёт, что через час его убьют, что его больше не будет, – никогда! Да, А.П. честно пытался всё забыть, вычеркнуть свое еврейское прошлое из памяти. Ведь так тяжело опять и опять погружаться в пучину зла! Так хочется отвернуться, отключить сознание. Забыть! Он никогда ни перед кем из окружающих не обнародовал своего страшного прошлого. Он затаился, затерялся. Его не нашли даже работники наших «доблестных органов», когда в начале 1970-х вызывали «на ковер» всех выживших в Катастрофе евреев – собирали их свидетельские показания о зверствах нацистов в годы войны для передачи составленных при этом протоколов Германской юридической системе. Тогда в судах ФРГ прошла серия судебных процессов над военными преступниками, сумевшими ранее уйти от наказания. А уж кто-кто, а чекисты умели искать и находить нужных им людей. Вышли на его след позже, и ему пришлось писать подробное объяснительное письмо на имя прокурора Бершадского района. Может быть, с этого письма, в котором он впервые внятно сформулировал и изложил, пусть – сухим языком, основные вехи пережитого, и началось его «возвращение».

Процесс его «возвращения» пошел стремительно, лавинообразно с тех пор, как, выйдя на пенсию, А.П. с женой переселились в Хмельницкий – к дочери, получившей сюда назначение после окончания Медицинского Института. К этому времени он познакомился с Фаиной Менделевной Шехтман Грубер. Она была единственной, выбравшейся живой из той самой Манивецкой расстрельной ямы, куда упали после расстрела тела близких А. П. – его матери, сестер, братика, – и где он сам должен был лежать, если бы не взял судьбу в свои руки. Они, эти два человека, вышедшие живыми из ада, переписывались, и одно из писем Фаины Грубер А.П. включил в текст своих воспоминаний, опубликованных в сборнике под редакцией Б. М. Забарко, «Мы хотели жить… свидетельства и документы». Книга 1. Киев, Дух i Лiтера. 2013. А. П. озаглавил это свое небольшое эссе -“Три братские могилы… на пять тысяч человек…“. Oба они, Фаина Грубер и Аркадий Вайнер, родились вторично в один и тот же июльский день 1942 года. Она называет его – «брат». Оба были единственными спасшимися из своих больших семей. Оба оставили потомство на этой земле – не дали роду угаснуть, а своим генам пропасть. Фаина, когда он ее узнал, поразила его тем, что, старая, больная, оглохшая, она не просто жила старушечьей жизнью, доживая свой долгий непростой век,– нет! она бесконечное число раз выступала на митингах, говорила перед детьми и взрослыми, писала в газеты и журналы, давала многочисленные интервью. Вся ее жизнь была посвящена сверхзадаче – не дать исчезнуть памяти о тех, кто жил рядом с ней и был уничтожен, безвинно и жестоко. «Да, – сказал Эли Визель, – рассказать о геноциде невозможно, передать словами тот ужас никто еще не сумел. НО И МОЛЧАТЬ НЕЛЬЗЯ!» (цитирую по памяти). И она не молчала!! Вскоре после их знакомства Фаина Грубер уехала в Израиль – с дочерью и внуком. Там и скончалась. После ее ухода А. П. остался единственным, побывавшим в лапах смерти и вернувшимся к людям. И понявшим, какие обязательства это на него накладывает. Да, конечно, он и выступал, и давал интервью, и делился воспоминаниями. Вот фраза из его воспоминаний: «Нам надо знать и помнить всегда, что такое фашизм… До конца своих дней наша обязанность – помнить об этих <уничтоженных> людях , не забывать того, что было… В душе должна оставаться боль на всю жизнь. Если он это ощущает, понимает и учит других и своих детей − этo человек. А если он этого не знает, не помнит и помнить не хочет, − этo не человек». А свою конкретную задачу он видел в достойном уходе за тремя братскими могилами, в которых лежат останки узников гетто Красилова, Кульчина, Базалии и евреев из других окрестных местечек и сел. С болью А. П. пишет о том, что пришли в негодность памятники на братских могилах, некогда поставленные на средства вернувшихся после войны родственников тех, что были здесь бесчеловечно убиты. Нужно всё сделать заново… Куда только он ни обращался с этим – к местным и республиканским властям, в еврейские организации Украины, в Германское посольство в Киеве, и даже к Канцлеру Германии. Сколько энергии и сил было потрачено, и всё впустую. Разве казенного человека, заседающего в казенном доме, проймешь нашими проблемами? Не докричаться! Голос можно сорвать, а результат нулевой. Вот об этом он и пишет с грустью. Последняя фраза его воспоминаний – “Местные власти ничего не делают, вся надежда на международных спонсоров“.

И вот с этого и начались наши с А. П. контакты. Мы – группа потомков жертв Холокоста из Красилова и окружающих местечек и сел, объединившихся вокруг сайта Николая Пекарского «Красилов еврейский», Это наши родные нашли ужасный конец в манивецких могилах, и потому мы и выступили в роли «международных спонсоров» реновации памятников на братских могилах и, таким образом, оправдали надежды А. П. Под руководством Николая и были осуществлены те работы, о которых мечтал А.П., и за это – наша вечная Николаю благодарность. Мы с А. П. объединили усилия, – там, где нужно было привлечь участие начальствующих органов к разрешению встающих перед Николаем проблем, помощь старика была неоценима. Он пристально следил за ходом работ, ездил в Маневцы, наблюдал, как идет дело. Давал советы. Николай далеко не всегда их принимал. Старик обижался, ревновал, бывал нелоялен. Но Николай и все мы понимали, что стариковские выпады надо ему прощать – надо помнить, что он перенес. В последнее время он занимался реставрацией памятника жертвам Холокоста в Староконстантинове, интересовался и Кульчинскими делами. «Интересовался» – неверное слово: он спорил, доказывал, требовал… Его кредо: «Пока сердце бьется, пока кровь бежит по жилам, нельзя отступать. Надо бороться!» Был он настоящим бойцом, пока не успокоился навеки…

И последнее. Я позвонила старику по телефону через день-другой после церемонии открытия новых памятников на наших братских могилах (состоявшегося 24 мая 2018 года) и спросила о его впечатлениях. Он ответил, что все прошло замечательно, только он недоволен своим выступлением. Он собирался в заключение его прочесть одно стихотворение, но почему-то это не получилось. И теперь он об этом жалеет. А ведь бумажка, на которой это стихотворение записано, была у него в кармане пиджака. Она всегда с ним. Для меня, честно говоря, такое заявление было неожиданным. «Какое стихотворение?» – «А вот сейчас я Вам его прочту». И я услышала его приглушенный старческий голос: «Під Манівцями у сорок-другим, у сорок-другим помилувать Бога просили…». Я явственно услышала с трудом сдерживаемые слезы в его голосе … А потом, по мере его чтения, и у меня – слезы в глазах и мурашки по спине. Действительно, обычный человек, испытавший на себе запредельный ужас, не может убедительно выразить его словами. А поэт – может! «… стільки нас впало, коли кулемети косили…» стільки нас впало… Mы там были, вокруг нас все это творилось… С этой бумажкой в кармане («Під Манівцями у сорок-другим…») , я думаю, его и похоронили.

И этим стихотворением я и хочу закончить.

Під Манівцями у сорок-другим, у сорок-другим помилувать Бога просили,
У сорок-другим, у сорок-другим, щосили, щосили, щосили.
У сорок-другим стільки нас впало, коли кулемети косили,
Що аж замало, стало замало на всіх однієї могили.
Скільки сховали нас там лопати в страшному багатоголоссі.
То полічити, порахувати не можуть усіх ще й досі.
Під Манівцями спіткнулися долі, коли кулемети косили.
…Під Манівцями затихли у полі три братські могили…

Микола Коломiєць

Автор Евгения Шейнман

Редакция Красилов Еврейский опубликовала текст воспоминаний как есть. Единственное, что было добавлено это ссылки на ключевые события из биографии А.П.Вайнера, а также фото и видео из архива редакции.