О детстве и юности. Натан Гимельфарб
Это фрагмент из книги Натана Гимельфарба “Записки опального директора”.
Родиной принято считать то место, где ты родился. Не знаю кто придумал такое определение и не уверен, что оно абсолютно верно во всех случаях жизни. В самом деле, что, в таком случае, следует считать Родиной для человека, родившегося на корабле, пересекающем океан, или на самолёте, летящем с одного континента на другой. Были в моей жизни и другие основания усомниться в верности этого определения в общем.
Что касается лично моей Родины, то у меня нет абсолютно никаких сомнений в том, что это местечко Красилов, что недалеко от города Проскурова, теперь Хмельницкого, на самом западе Украины, рядом со старой границей с Польшей.
Я в этом уверен не только потому, что нет никаких сомнений в том, что, именно здесь я родился, а главное – потому, что в моем сердце нет города на земле роднее и милее Красилова, что в памяти моей на всю жизнь остались до боли знакомые подробности из моего раннего детства и юности. С Красиловым связаны воспоминания о милых моему сердцу родителях и старших братьях, многочисленных родственниках, которые так много для меня сделали доброго, перед которыми я всю свою жизнь в неоплатном долгу, и которым я не успел даже словами выразить свою благодарность, любовь и преданность. Не успел потому,что все они так рано ушли из жизни. С Красиловым связаны воспоминания о друзьях детства и юности, погибших на войне или расстрелянных в гетто, о незабываемых школьных годах, особенно о первых годах учебы в настоящей еврейской школе.
Красилов – это моя боль, которая сидит в моем сердце всю жизнь и не утихает. Вот почему это небольшое местечко так дорого мне, и почему я с полным основанием считаю его своей единственной Родиной. Именно с этим маленьким местечком ассоциируется у меня понятие Родины. Не с Республикой, к которой оно относится, не со страной, куда входила эта Республика, считавшейся Великой Державой, даже Сверхдержавой. Только с местечком, ибо Республику и Сверхдержаву я не могу считать Родиной-матерью, потому что от них я имел одни страдания и еще потому, что они не раз предавали меня.
Наверное поэтому они больше ассоциировались в моей памяти с понятием «мачеха», ибо не может настоящая мать причинять столько боли, наносить столько страданий и обид…
Внешне Красилов мало чем отличается от множества других еврейских местечек, которыми была густо начинена Украина к западу от Днепра и до самой границы с Румынией и Польшей. То была так называемая черта оседлости еще с давних, дореволюционных времен. Мне когда-то даже казалось, что именно Красилов описывал в своих произведениях Шолом-Алейхем под именем Касриловка. Казалось не только потому, что названия эти созвучны, но главным образом потому, что всё описание Шолом-Алейхемской Касриловки почти полностью можно отнести и к нашему Красилову.
На самом деле, когда читаешь у Шолом-Алейхема о Касриловском базаре с множеством еврейских лавок и лавчонок, прилавков, столиков и лотков, заваленных грудами свежих душистых яблок и груш, вишень и слив, разными молочными продуктами, мясом и живой птицей, то не остается никакого сомнения, что великий писатель описывал именно наш Красиловский базар.
Или, к примеру, описание синагоги. Так и кажется, что это копия одной из наших красиловских синагог. Не знаю сколько их было в Касриловке, а в нашем небольшом местечке их было целых пять. Когда их, как и единственную еврейскую школу, закрыли почти одновременно в 1936-1937 годах, я часто удивлялся: зачем их было так много в таком маленьком местечке?
Ничем, кажется, не отличалась от описанной Шолом-Алейхемом касриловская баня от нашей красиловской. Я до сих пор помню, как каждую пятницу по улицам местечка ходил зазывала и громко восклицал: «Гейт ин буд ара-ан!»! т. е. «Идите в баню!».
Такая же была у нас речка без названия, где мы купались, играли, учились плавать и весело проводили время.
И полон был наш Красилов, как и Касриловка, почтенными обывателями, которые еле-еле сводили концы с концами, торгуя в своих лавочках и, занимаясь кустарным промыслом, но держались с большим достоинством. И каждый из них имел своё место в синагоге. Было у нас точно такое же, как и в Касриловке, еврейское кладбище, где хоронили евреев по еврейским законам и обычаям и где покоились наши предки с незапамятных времён.
Как и Касриловку, наше местечко можно было пройти вдоль и поперек за полчаса и было оно очень красивым – зелёным и полным прелести.
И все же я пришел к выводу, что Красилов – это не Касриловка. И не только потому, что находится не в Полтавской губернии, вблизи Переяслова, а в Каменец-Подольской, ныне Хмельницкой области Украины; и не потому, что в Касриловке не было железной дороги, а в Красилове была и каждые сутки уходил от нас поезд на Жмеринку, откуда можно было добраться до Одессы, Киева или даже Москвы.
Главным отличием Красилова от описанной Шолом-Алейхемом Касриловки и многих других еврейских местечек, разбросанных по всей Украине, было то, что евреи были не единственными его жителями и даже не составляли большинство. Здесь жили, кроме них, украинцы и поляки, русские и цыгане
и это накладывало определенный отпечаток на его жизнь. Вы спросите, а какой именно? Отвечу. Евреям от этого лучше не было. Если в соседних с Красиловым еврейских местечках, где преобладающим большинством жителей были евреи, не слышно было в мирные годы каких либо вопиющих случаев национальной розни, то в Красилове, где евреев было меньше половины всех жителей, их отношения с неевреями были довольно сложными и напряженными. Эти отношения нередко обострялись и приводили к взрывам открытой злобы и ненависти, а в отдельных случаях и к актам насилия и вандализма.
У евреев здесь было немало открытых и скрытых недругов.Трудно объяснить, что было главной причиной неприязни и злобы. То ли антисемитизм, передававшийся из поколения в поколение, то ли зависть, то ли что-нибудь другое или все это вместе. Я нередко задавался этим вопросом и не находил на него чёткого ответа.
Помню, например, как умышленно подожгли несколько еврейских лавок на старом базаре, как ночью дегтем кто-то измазал двери в двух главных еврейских синагогах, как хулиганы оскверняли могилы на еврейском кладбище.
В годы моего детства и юности не было еврейских погромов. Советская власть этого не допускала. Ведь на весь мир демонстрировалась нерушимая дружба народов. Но из рассказов своих родителей я знаю о еврейских погромах в Красилове в годы Гражданской войны и об участии в них многих местных жителей -антисемитов. Очевидцы рассказывали мне как активно участвовали украинские полицаи в поголовном уничтожении евреев Красилова в 1941-42гг. Здесь с ними долго не церемонились и рассправились раньше, чем в других еврейских местечках, где большинство населения было еврейским.
Возможно, конечно, что всё это имело место не только из-за национального состава населения нашего местечка. Может этому способствовали какие-то исторические обстоятельства или особенности проживающих в Красилове неевреев, но бесспорно одно, что по наличию (и объёму) антисемитизма наше местечко занимало ведущее место в ряду еврейских местечек не только нашей губернии, но, вероятно, и всей западной Украины.
НАТАН ГИМЕЛЬФАРБ
ЗАПИСКИ ОПАЛЬНОГО ДИРЕКТОРА
БАФФАЛО 1999 ГОД.
Родиной принято считать то место, где ты родился. Не знаю кто придумал такое определение и не уверен, что оно абсолютно верно во всех случаях жизни. В самом деле, что, в таком случае, следует считать Родиной для человека, родившегося на корабле, пересекающем океан, или на самолёте, летящем с одного континента на другой. Были в моей жизни и другие основания усомниться в верности этого определения в общем.
Что касается лично моей Родины, то у меня нет абсолютно никаких сомнений в том, что это местечко Красилов, что недалеко от города Проскурова, теперь Хмельницкого, на самом западе Украины, рядом со старой границей с Польшей.
Я в этом уверен не только потому, что нет никаких сомнений в том, что, именно здесь я родился, а главное – потому, что в моем сердце нет города на земле роднее и милее Красилова, что в памяти моей на всю жизнь остались до боли знакомые подробности из моего раннего детства и юности. С Красиловым связаны воспоминания о милых моему сердцу родителях и старших братьях, многочисленных родственниках, которые так много для меня сделали доброго, перед которыми я всю свою жизнь в неоплатном долгу, и которым я не успел даже словами выразить свою благодарность, любовь и преданность. Не успел потому,что все они так рано ушли из жизни. С Красиловым связаны воспоминания о друзьях детства и юности, погибших на войне или расстрелянных в гетто, о незабываемых школьных годах, особенно о первых годах учебы в настоящей еврейской школе.
Красилов – это моя боль, которая сидит в моем сердце всю жизнь и не утихает. Вот почему это небольшое местечко так дорого мне, и почему я с полным основанием считаю его своей единственной Родиной. Именно с этим маленьким местечком ассоциируется у меня понятие Родины. Не с Республикой, к которой оно относится, не со страной, куда входила эта Республика, считавшейся Великой Державой, даже Сверхдержавой. Только с местечком, ибо Республику и Сверхдержаву я не могу считать Родиной-матерью, потому что от них я имел одни страдания и еще потому, что они не раз предавали меня.
Наверное поэтому они больше ассоциировались в моей памяти с понятием «мачеха», ибо не может настоящая мать причинять столько боли, наносить столько страданий и обид…
Внешне Красилов мало чем отличается от множества других еврейских местечек, которыми была густо начинена Украина к западу от Днепра и до самой границы с Румынией и Польшей. То была так называемая черта оседлости еще с давних, дореволюционных времен. Мне когда-то даже казалось, что именно Красилов описывал в своих произведениях Шолом-Алейхем под именем Касриловка. Казалось не только потому, что названия эти созвучны, но главным образом потому, что всё описание Шолом-Алейхемской Касриловки почти полностью можно отнести и к нашему Красилову.
На самом деле, когда читаешь у Шолом-Алейхема о Касриловском базаре с множеством еврейских лавок и лавчонок, прилавков, столиков и лотков, заваленных грудами свежих душистых яблок и груш, вишень и слив, разными молочными продуктами, мясом и живой птицей, то не остается никакого сомнения, что великий писатель описывал именно наш Красиловский базар.
Или, к примеру, описание синагоги. Так и кажется, что это копия одной из наших красиловских синагог. Не знаю сколько их было в Касриловке, а в нашем небольшом местечке их было целых пять. Когда их, как и единственную еврейскую школу, закрыли почти одновременно в 1936-1937 годах, я часто удивлялся: зачем их было так много в таком маленьком местечке?
Ничем, кажется, не отличалась от описанной Шолом-Алейхемом касриловская баня от нашей красиловской. Я до сих пор помню, как каждую пятницу по улицам местечка ходил зазывала и громко восклицал: «Гейт ин буд ара-ан!»! т. е. «Идите в баню!».
Такая же была у нас речка без названия, где мы купались, играли, учились плавать и весело проводили время.
И полон был наш Красилов, как и Касриловка, почтенными обывателями, которые еле-еле сводили концы с концами, торгуя в своих лавочках и, занимаясь кустарным промыслом, но держались с большим достоинством. И каждый из них имел своё место в синагоге. Было у нас точно такое же, как и в Касриловке, еврейское кладбище, где хоронили евреев по еврейским законам и обычаям и где покоились наши предки с незапамятных времён.
Как и Касриловку, наше местечко можно было пройти вдоль и поперек за полчаса и было оно очень красивым – зелёным и полным прелести.
И все же я пришел к выводу, что Красилов – это не Касриловка. И не только потому, что находится не в Полтавской губернии, вблизи Переяслова, а в Каменец-Подольской, ныне Хмельницкой области Украины; и не потому, что в Касриловке не было железной дороги, а в Красилове была и каждые сутки уходил от нас поезд на Жмеринку, откуда можно было добраться до Одессы, Киева или даже Москвы.
Главным отличием Красилова от описанной Шолом-Алейхемом Касриловки и многих других еврейских местечек, разбросанных по всей Украине, было то, что евреи были не единственными его жителями и даже не составляли большинство. Здесь жили, кроме них, украинцы и поляки, русские и цыгане
и это накладывало определенный отпечаток на его жизнь. Вы спросите, а какой именно? Отвечу. Евреям от этого лучше не было. Если в соседних с Красиловым еврейских местечках, где преобладающим большинством жителей были евреи, не слышно было в мирные годы каких либо вопиющих случаев национальной розни, то в Красилове, где евреев было меньше половины всех жителей, их отношения с неевреями были довольно сложными и напряженными. Эти отношения нередко обострялись и приводили к взрывам открытой злобы и ненависти, а в отдельных случаях и к актам насилия и вандализма.
У евреев здесь было немало открытых и скрытых недругов.Трудно объяснить, что было главной причиной неприязни и злобы. То ли антисемитизм, передававшийся из поколения в поколение, то ли зависть, то ли что-нибудь другое или все это вместе. Я нередко задавался этим вопросом и не находил на него чёткого ответа.
Помню, например, как умышленно подожгли несколько еврейских лавок на старом базаре, как ночью дегтем кто-то измазал двери в двух главных еврейских синагогах, как хулиганы оскверняли могилы на еврейском кладбище.
В годы моего детства и юности не было еврейских погромов. Советская власть этого не допускала. Ведь на весь мир демонстрировалась нерушимая дружба народов. Но из рассказов своих родителей я знаю о еврейских погромах в Красилове в годы Гражданской войны и об участии в них многих местных жителей -антисемитов. Очевидцы рассказывали мне как активно участвовали украинские полицаи в поголовном уничтожении евреев Красилова в 1941-42гг. Здесь с ними долго не церемонились и рассправились раньше, чем в других еврейских местечках, где большинство населения было еврейским.
Возможно, конечно, что всё это имело место не только из-за национального состава населения нашего местечка. Может этому способствовали какие-то исторические обстоятельства или особенности проживающих в Красилове неевреев, но бесспорно одно, что по наличию (и объёму) антисемитизма наше местечко занимало ведущее место в ряду еврейских местечек не только нашей губернии, но, вероятно, и всей западной Украины.
НАТАН ГИМЕЛЬФАРБ
ЗАПИСКИ ОПАЛЬНОГО ДИРЕКТОРА
БАФФАЛО 1999 ГОД.
Схожі публікації
