Несколько красиловских историй

Удачная женитьба

Это история женитьбы Менаше Дреля, брата моей бабушки Фриды. Он был невзрачный маленький человечек. Многочисленные братья бабушки были заготовщиками – они покупали кожи и выкраивали голенища, подметки, носки сапог. На этом много не заработаешь. И о приличной женитьбе Менаше не смел и мечтать. И тем не менее в жены ему досталась редкая красавица, умница и отнюдь не бесприданница. Как это могло случиться? Ее дедушка когда-то убил старуху, у которой одолжил деньги под высокий процент (еврейский Родион Раскольников). “Убил и закопал, под своей кроватью в земляном полу. Полиция раскрыла это преступление, и он пошел на каторгу. Отвращение к убийству у евреев так велико, что ни с его детьми, ни даже с внуками никто не хотел иметь дело. Так Менаше досталась замечательная жена. Он увез ее в Америку, “хвост” потянулся за ними и туда, но на судьбе их детей это уже не отразилось.

Красиловский нэпман

“Помещичий” период жизни моего деда Давида Шейнмана кончился полным обнищанием из-за ограбления его, как и всех жителей Красилова, в ходе Гражданской войны. Удалось сохранить единственную корову. Ее берегли как зеницу ока, прятали и перепрятывали, пасли в укромных местах – она была единственной кормилицей семьи. Старшие дети эмигрировали: через Польшу (в 1920 году) и Аргентину – в США. В Красилове остались родители и пятеро младших. В конце войны дед подобрал умиравшего конягу, брошенного отступавшей бандой. Потом еще одного. Выходил их – он был неплохим ветеринаром-практиком. Его стали звать к заболевшим животным – в ближние и дальние села. Что-то платили. Скопив нужную суму, он купил масловыжималку. Работали все – дочь Ита стояла у жаровни, Нюня и Нусик водили по кругу лошадей. Пресс вращался, масло стекало по желобу. Дед занимался сбытом. Дела понемножку поправлялись. Лошадок все очень любили. В суботу они, естественно, отдыхали. В зимние субботние вечера Нусик запрягал их в бричку и катал своих дружков по Староконстантиновскому тракту. Лошади резво бежали (какой еврей не любит быстрой езды?). Мой отец, младший ребенок в большой семье, любил ловить рыбу, и в качестве лески использовал конский волос. Требовалась большая ловкость, чтобы выдрать из хвоста волос и молниеносно увернуться от копыта. Однажды он промедлил – вмятина на лбу заметна до сих пор.

Дедушка купил лавку на рыночной площади, строил какие-то планы – вот н продаст “поместье”, а на вырученные деньги купит… Но НЭП кончился. Лавку отобрали. Он едва успел подарить свое “поместье” со всем содержимым еврейскому колхозу. Дети разъехались, старика “раскулачили”, но одинокого 70-летнего вдовца пожалели – не выслали, даже оставили ему две комнатушки в его бывшем доме. Он опять оказался без средств к существованию. Но… жизнь продолжалась. Он женился (в 3-й раз). Рядом, в бывшем здании земской больницы, было гумно, работала веялка. Он договорился, чтобы ему отдавали “высевки” – отходы. В одной из своих комнаток устроил курятник. И когда в конце 30-х годов старик поехал в Ленинград навестить детей, он привез с собой 400 яиц в подарок! Только война убила в нем жажду деятельности. Увидев, что происходит вокруг, он лег, повернулся к стенке и умер.

“Записная книжка”

Это забавный случай произошел с моим дедом в кульминационный момент его хозяйственной деятельности, когда, кроме “поместья”, он стал владельцем – на паях – участка леса, и на его визитной карточке под фамилией-именем-отчеством появилось слово “лесопромышленник”. Вся бухгалтерия – расчеты с заказчиками, компаньонами, подрядчиками, рабочими – содержалась в его записной книжке. Однажды, едучи домой через Жмеринку, он сидел в ожидании поезда в станционном буфете, и какой-то незадачливый воришка украл у него из заднего кармана его бесценную книжку. Представляю, как вор огорчился, обнаружив, что в руках у него не бумажник, а замусоленные листки с цифрами и непонятным каракулями (дед писал на идише). Но и дед огорчился не меньше. Что делать? Как восстановить расчеты? Да и можно ли их восстановить? И тут ему в голову пришла счастливая мысль – он догадался, что вор мог сделать с его книжкой. И правильно догадался. На станции было два отхожих места. Дед нанял ассенизатора, и в одной из ям оказалась-таки его книжка. Он очень обрадовался. Сумел ли он ее отчистить и как именно отчищал, я не знаю. Повидимому, для деловых людей не пахнут не только деньги, но и расчетные документы, причем не только в переносном смысле, но и в самом прямом.

“Медведя ведут”

Сперва – небольшая преамбула. В Красилове жили и хасиды, и миснагиды, и у хасидов был свой Ребе (цадик) У него был большой дом и приближенные. Его габэ был Арье-Лейб Прейгерзон, который сопровождал Ребе во всех поездках: Ребе объезжал своих хасидов и собирал дань. На собранные деньги он жил и путешествовал – он бывал в Европе: в Польше, Германии, Австрии. В Староконстантинове был свой Ребе, в Проскурове – свой. Почему-то их стало очень много в смутное время – войн и революций. А еще в эти годы стало много странствующих чудотворцев, продавцов амулетов, знахарей, целителей. Они ходили от местечка к местечку в поисках пропитания. Приезжая в Красилов, часто останавливались у деда. И вот – такая зарисовка. Яркий осенний день. Шабес. Евреи расходятся после утренней молитвы. Из Клюза (хасидского молитвенного дома) выходит один из таких шарлатанов, появившийся в местечке накануне. Он окружен толпой почитателей, преимущественно женщин среднего возраста. А следом, на некотором расстоянии от этой группы идет Хаймуня Бык, приехавший повидаться с родными, невысокий, рыжеватый, моложавый. Отец, тогда – наблюдательный подросток, поймал его скептический взгляд, брошенный вслед жестикулирующему в толпе и что-то выкрикивающему шарлатану, и услышав реплику, которую Хаймунд процедил сквозь зубы: “Ме фирт дем бер” (“медведя ведут”). Он был человеком независимых взглядов и не выносил обмана, шарлатанства, фальши.

Еврея – за бутылку

Перенесемся в страшный 1941 год. Не все евреи Красилова и окрестных сел пришли на регистрацию. Не все переселились в гетто. Некоторые прятались. Мотл Шейнман, младший брат деда Давида жил в 15 км от Красилова в деревне со смешным названием Сковородки. Их отцу Эли, моему прадеду, там некогда принадлежала корчма. В развалюхе, бывшей корчме, и жил одинокий немощный старый Мотл. Неожиданно в начале июля появился его старший сын Вольф. Он с воинской частью отступал от границы и, проходя невдалеке от Красилова, решил забрать с собой отца. Не успел – немцы наступали стремительно. Вольфа арестовали (донесли, что он солдат) и повезли в Староконстантиновскую тюрьму. Он сумел бежать. И опять появился у отца. Почему не спрятался? Что хотел сделать? Теперь невозможно ответить на эти вопросы. Его снова арестовали и на этот раз расстреляли. А старика – отца местные спрятали (из жалости или за деньги – неизвестно). Но появились какие-то пришлые мужики, прознали, что где-то прячется еврей и уговорили его “спасателей” получить за еврея бутылку. Его выволокли из укрытия, связали для верности, бросили в телегу, увезли в Староконстантинов и сдали немцам. И получили свою бутылку. Это все узнала дочь Вольфа, приехавшая в эти места в 60-х годах.

Второй случай (рассказал Мойше Кац)

Зимой 1941 – 1942 годов мужики поехали за сеном, и в стогу обнаружили прятавшегося еврея. Это был знакомый им красиловский еврей, владелец соломорезки, который всю округу когда-то обеспечивал мелко нарезанной соломой. Ее добавляли в корм лошадям и коровам – из экономии. Мужики сперва ему посочувствовали – как же он тут один, бедолага, чем кормится, мерзнет, поди. А потом один из них сообразил, что появилась возможность выпить. Эта мысль их обрадовала и воодушевила, они скрутили бедного отшельника и сдали его немцам, заработав свой шнапс.

Е.ШЕЙНМАН